Тошнота. Тотальное удушье. Воздуха нет, и легкие наливаются горячим свинцом. Бесконтроль, но терпкое ощущение назойливой эйфории. Не кровь, кипяток с несколькими незначительными процентами кислорода, волнами накатывает в голову и откатывает обратно по венам в расслабленные обездвиженные конечности.
Звуки. Глухой и мягкий – стук усталого сердца. Хрипота где-то в горле. За гранями которых тишина.
Дыхание. Горячее, и его почти нет.
Резкое сокращение диафрагмы и разрывающихся легких. Судорожные выдохи сквозь высохшие и почти обескровленные губы с россыпью горячего на них песка.
Сны. Видения. Может, миражи и галлюцинации. Не понять.
В глазах кружат то бледные, то яркие радужные птицы, руки, странные очертания знакомых лиц.
Запах. Рассеянные ароматы чего-то медово-миндального, чего-то похожего на ваниль…
Вкус. Соль и горечь поначалу. Потом полнейшая нейтральность. Вкуса нет.
Страх. Волна смерти. Песок. Жара. И снова страх.
Желания… нет. Или есть? Чего-то все-таки хочется.
Порывы разума?.. Разум? Что это?
Память… тлеет в раскаленном от воздуха мозге.
Я. Да, я…
Умираю.
Нечем дышать.
Пекло. Словно самое сердце ада. И не хватает кислорода...
Умираю...
Рывок. Толчок. Ощущение удара. Еще и еще. Боль. Четкая, яркая. И намного осознанней. Потому что начинаю приходить в себя. Меня кто-то тянет, бьет. Кажется, даже слышу голос. Да. Голос. Грубый, злой. Неиссякаемый поток ругательств.
Тело отзывается на внутренний инстинкт самовыживания. Борьба. И из-за этого только сейчас недостаток кислорода вызывает бесконечно жгучую резь в легких. И голову словно разрывает.
Вдох горячего воздуха, не совсем торопливый выдох и снова вдох. Еще один. И еще. До бесконечности. До тех пор, пока песок грязью не оседает на языке. Тело сжимается как пружина в заводных часах, а каждая мышца корчится от кислородной недостаточности, причиняя невообразимую пытку на выживание.
- Не смей, придурок! Не смей дохнуть здесь! Ты не такая тряпка, чтобы дать этим стервятникам выклевать твои потроха! Дыши, черт тебя побрал, глупое создание с идиотским чувством юмора! Сдохнешь - Мугеном с того света достану и снова убью долго и мучительно!..
Знакомый, предательски знакомый голос. Черт, как же больно. Все так нестерпимо болит. И воздух теперь так нужен.
Юу… Зачем ты потревожил мою смерть?

Это ты. Теперь понимаю, теперь различаю твой голос, даже запах… Мое обоняние сейчас так сильно обострено по неизвестной причине.
Дышать… Дышать… Надо дышать, но песок в глотке мешает.
Противно.
Открываю глаз, медленно и болезненно разлепляя ресницы. Белизна ослепляет своей яркостью и приходится непроизвольно зажмуриться.
- Пришел в себя, наконец! Не сдох, тупейший кролик! - в голосе Канды слышится облегчение вперемешку с беспокойством. Или это остатки моих галлюцинаций?
Снова попытка хотя бы на несколько миллиметров открыть глаз, и мне это удается, пусть и с трудом. Неясное белое марево сначала приобретает оттенки синего и желтого. Это небо. Небо и песок. Песок? Много песка. Мы в пустыне? Да… Задание. Кажется, мы в северной части Чили. Пустыня Атакама, кажется так… Надо же, я помню это.
Все еще судорожно, как рыба заглатываю горячий пыльный воздух, но мне все мало. Чуть поворачиваю голову и уже различимы очертания Канды. Слабо, расплывчато, но есть.
Пить.
Надо сказать, что я хочу пить. Чтобы прочистить грязь в горле и, наверное, утолить жажду. А, наверное, потому, что она в той критической стадии, когда уже не отдаешь себе отчет в том, что хочешь чего-то кроме воздуха.
Я пытаюсь сфокусировать взгляд, еле-еле вожу глазами. Пить. Нужна срочно вода, иначе задохнусь песком. Собрав жалкие остатки сил в своем теле, я напрягаю мышцы и медленно поднимаю руку, поднося ее ко рту и пытаясь показать пальцем, что я хочу.
- Пить, да? – и больше не говоря ни слова, он, поискав рукой за поясом, достает флягу. Но я до сих пор вижу слишком туманно, поэтому лишь отчетливо слышу звук отвинчивающейся крышки.
Жду, когда же мои губы и горло смочит долгожданная влага. Жду прикосновения теплого металлического горлышка фляги у рта. Однако, чуть повернув голову в сторону Юу, вижу, как он подносит воду к собственному рту и, кажется, пьет. Черт. А я думал, что для меня оставил. Ха, он и в такой ситуации остается в своем репертуаре. Значит, что? Я все же сдохну? Зачем тогда была эта бессмысленная издевательская попытка вернуть меня из лап смер…
Медленно соображающий разум не успевает оформить дальнейшие мысли, потому как он склоняется над моим лицом и прижимается губами к моему приоткрытому рту, разжимая их и вливая теплую воду.
Я на миг забываю о том, что надо дышать и полностью отдаюсь этому моменту, когда противный песок, наконец, смывается и покидает мой язык и горло, уходя куда-то вниз по пищеводу. Бесподобное ощущение, но вместе с тем дикое желание еще и еще упиваться водой. Канда отстраняется, и я почти отчетливо вижу его темные глаза с отблеском солнца на них. Он, наверное, смотрит недовольно. Не могу понять. Но я все еще открываю рот и делаю попытки поднять голову.
- Пф… Так будет долго. - Он посмотрел на флягу и взболтнул ее, проверяя количество воды. – Пей, только не быстро, а то захлебнешься.
И здесь съязвил. Похоже, пустыня ему тоже не помеха. Теперь я уже судорожно обхватываю флягу губами и жадно вбираю долгожданную влагу. Я понял, почему сначала он сделал так… странно. Во фляге вода почти горячая, но сейчас мне плевать. А до этого Канда сделал глоток воды, чтобы хоть немного охладить ее температуру. Совсем не много, но все же.
А еще его губы были приятно прохладными.
Я жадными глотками поглощал питье, пока не стал захлебываться от попадающего вместе с тем воздуха, и пока вода не полилась по лицу. Тогда Юу резко выдернул флягу из моих слабых рук, которыми я уже смог кое-как шевелить, и замахнулся, видимо, собираясь мне врезать. Но кулак остановился прямо перед моим носом, а Канда злобно зашипел.
- Ты что, кретин! Я же не сказал выпивать все! Это последнее, что у нас есть, а ты что творишь?! Половину вылил к чертям! – голос Канды был охрипшим. Он закрутил флягу и убрал обратно за пояс. Мне немного стало стыдно, но я себя настолько плохо давно не чувствовал. Даже раны после битв с акума, хоть и тяжелые порой, не причиняли мне подобного. А сейчас я в буквальном смысле воскрес – Юу спас. Может все же он не такой гад…
- С..спа..сибо… Юу… - собрав все силы и раздирая свое горло, еле слышно прохрипел я.
Он услышал и повернулся, глядя мне в лицо. Должно быть, Канда хотел рявкнуть, чтобы я не произносил его имя или нечто подобное, но вместо этого он просто прикрыл глаза и вновь посмотрел на горизонт.
Солнце постепенно садилось, и я уже осознавал, что после дневной нестерпимой жары в пустыне, обязательно на смену приходит пробирающая до костей своим холодом ночь. Перед глазами все еще плыло, но я оглядываюсь вокруг. Мы находимся за каким-то небольшим валуном, тень от которого постепенно удлинялась и медленно накрывала нас по диагонали. Камень был горячим, и я только сейчас понял, что жарко мне по большей части именно из-за тепла исходящего от него. Хотел было кое-как подать знак Юу, но меня вдруг разморила неожиданная, сонная волна. И ей я, к сожалению, сейчас не мог сопротивляться. В последний раз смотрю на спину Канды в белой рубашке, что от пота полностью облепила его и, искривив уголок губ в усмешке, закрываю глаза.
Мне снились красные цветы.

Проснулся я резко, в лучшем состоянии, чем засыпал, от того, что ощутил легкий удар сбоку по голове. Повернув голову, к своему удивлению, я обнаружил рядом Юу. Он сидел, опираясь о прохладный камень спиной. Ноги, притянутые к груди, обхватывали руки, сцепленные в замок, а лицом Канда уткнулся в согнутые колени. И я уже отчетливо разглядел, как отдельные пряди волос перебирал легкий ветерок.
Помотав головой и, отвлекшись от него, я попытался понять, что же меня ударило, раз это точно был не Канда. А то, что меня ударило, как раз принадлежало ему. По-видимому, Муген находился в неустойчивом положении, и от незначительного движения, порыва ветра или вовсе нечаянного касания, он съехал и ударил прямо по моей гудящей голове. А это не слишком приятно.
- Юу, - позвал я, и мой голос на удивление был почти таким же, как и прежде.
Молчание. Слышно как перекатывается песок под дуновением ветра.
- Юу… - попытался слегка коснуться его, но это тут же пресеклось его голосом:
- Чего тебе?
- Твоя катана... ударила меня… - попытка отодвинуть Муген рукой в сторону его хозяина.
- Не трогай, - ровным тоном ответил Юу, бережно кладя оружие между колен, чтобы его рукоять легла ровно на плечо.
Я пожал плечами и размял затекшую шею, хотя разминки требовало все тело. Даже холод вокруг меня так не волновал, как предстоящий вскоре дневной ад.
- Ты как? – Такой вопрос от Канды, конечно, был бы полной неожиданностью в обычное время, но не сейчас, и я прекрасно понимал это.
- Лучше, - улыбаюсь, как и всегда. - Извини за воду, мне было очень фигово, когда ты попытался привести меня в чувство. Я уже подумал, что умер.
- Меня не радует перспектива выслушивать нотации Комуи, если так случится. Из двух зол – меньшее.
- И все равно спасибо, - я снова перевел взгляд на вихрившийся песок у самого горизонта небольшого бархана перед нами, над которым неярко светилась полоска неба и мерцали бледные звезды. – И знаешь, этот способ напоить меня водой, когда ты набрал ее в рот… весьма действенный. Она действительно была не такой горячей.
- Обычный способ. Я бывал уже в пустыне.
- Понятно.
Решившись, я попытался встать. Уперся рукой в поверхность валуна и поднялся, чуть пошатнувшись. Мгновенно ударил сильный порыв ветра и свалил меня обратно в песок. М-да, почему-то я не подумал, что здесь из-за этой нашей «стены» образовалось своеобразное место затишья, в то время как за пределами – дует сильный ветер. Эх, мозг, видать, еще не восстановил свою деятельность, тем более логическую.
- Что ты делаешь? – спросил Канда.
- Встать хотел, осмотреться, - переворачиваюсь на спину и смотрю в темно-синий простор неба.
- Пф.
А я начинаю испытывать пробирающийся под одежду холод, от чего вздрагиваю но не поднимаюсь.
- Я не помню, скажи… У того фонтана не было ведь Чистой Силы, да? – задумчиво перебираю пальцами холодный песок, пытаясь вспомнить наше задание в таинственном оазисе с якобы волшебным фонтаном.
- Не было.
- И мы таскались туда зря?
- Да. Работорговцы подсыпали туда наркотические средства, заманивали и похищали путников.
- А где мы сейчас?
- Север Атакамы.
- Я это знаю, а конкретно?
- Ты достал. Не знаю, - слышно как зашуршала одежда, наверное, он поежился от холода.
- Мы застряли в пламенном аду и понятия не имеем, как выбираться. Перспективка ничего себе так… - усмехаюсь. - Ты разговорчивый сегодня, а, Юу?
- Ты заткнешься? – замечаю, как он при этом накинул на голову капюшон. Почему же мне не так холодно?
Все-таки я нахожу силы подняться и буквально подползаю к нему, прижимаясь боком.
- Чего творишь? – не слишком зло буркнул Юу из-под капюшона, что дало мне понять о его своеобразном смирении с моими действиями.
- Ну, ты же замерз, я решил так теплее будет вдвоем. К тому же ты ведь спас меня.
- Хватит уже напоминать про это, иначе верну все как и было!
- Да ладно тебе, Юу... – странно, он больше не сопротивлялся, и я почувствовал себя так спокойно, так умиротворенно, будто мы вовсе не в пустыне. Спустя пару минут снова раздается его голос:
- И что это было?
- Что именно? – нет, он никогда не был таким разговорчивым. Перегрелся?
- То, что с тобой случилось. Когда утром ты коньки чуть не отбросил?
- А, это… Скорей из-за того, что на меня рухнули те балки в разрушенном доме, мне повредило грудную клетку и плюс еще на фоне жары вскоре это вызвало асфиксию… Вроде так Старик называл это.
- Что «это»?
- Удушье, Юу. Ты, что, не видел?
- Я уточнил.
Так холодно ответил, что показалось, будто воздух вокруг теплее, нежели его слова. И тут в памяти неожиданно всплывают его почти холодные губы, когда он поил меня. Понятия не имею почему, но сейчас я придал этому немного другое значение. И подумал, как быстро он меня убьет, если задам один вопрос немного личного характера. Поводив пальцем на песке и посчитав до 10, решил, будь что будет, и, сняв с него капюшон, спросил тихо, почти шепотом, в его ухо:
- Юу, а у тебя всегда такие холодные губы, как сегодня?
Он резко распахнул глаза, скулы его побелели. Я даже не успел заметить, как быстрым движением Канда вытащил Муген и тот уже сверкал своим острием у меня между глаз.
- Еще слово и твой череп украсит мой меч. И прекрати произносить мое имя!
- Ладно… Ладно… Молчу, - поднимаю ладони в примирительном жесте и улыбаюсь своей обворожительной улыбкой идиота.
И чего он так бесится на тему личного? Отвернувшись, я уткнулся лицом так же как и он в колени и прикрыл глаза. Он... он как роза. Цветок с красивым бутоном и колючими шипами. Нужно уметь и знать с какой стороны подступиться. Вот только надо ли оно мне? Я еще раз покосился в его сторону – он не двигался. Черт, во мне зарождался интерес, и было непонятно: хорошо это или плохо. Время шло, полоска неба над барханом становилась все светлее. Решаю, что все же нужно поспать пока есть время. Хотя ночью лучше идти, а днем спать, но моя асфиксия сбила все расписание. Так что нам придется нагонять нашу задержку днем, иначе мы никогда не выберемся отсюда. А молот сейчас, как средство передвижения, при моем не лучшем состоянии, был бесполезен.
Я закрыл глаза.
Мне снова снились красные цветы.

Мы шли весь день. Солнце палило так, что я удивлялся, как мои и без того атрофированные кислородом мышцы еще могут двигаться при таком пекле.

«На севере далекой страны Чили, протянувшейся вдоль океанского побережья, лежит самая сухая пустыня мира. Центральную часть Атакамы климатологи называют «абсолютной пустыней»: с тех пор, как ведутся метеорологические записи, осадки здесь не были зарегистрированы ни разу. Здесь нет ни клещей, ни скорпионов, на малой травинки, ни комара… ни хищника, ни добычи…
Ветер поднимает к небу высокие вьющиеся колонны пылевых смерчей и гонит их по камням и соли, толстым слоем покрывающей огромное озеро.
Эта пустыня полна чарующей магии».

Мне вспомнились слова Старика об этой пустыне. Как-то вернувшись с задания из пустыни Намиб, что находится на юго-западе Африки, он был мрачен и очень долго молчал. Ходил хмурый и не отвечал ни на один мой вопрос, а через несколько дней заговорил, сидя в библиотеке над очередным исписанным им листом бумаги. И почему-то именно об Атакаме. Я тогда не понял к чему он о ней, но память как моя врожденная способность будущего Историка впитала в себя их и отложила на одну из миллиардов полочек в моей голове.
Вот сейчас эти слова всплыли так отчетливо, точно я снова слышу их от самого старика. Наверное, побывав в Намибе, он понял, что это не самое гиблое место из всех тех, которые существуют на земле. И Атакама, в коей он был до этого много лет назад, все же занимает первое место среди самых жутких мест планеты. Я сейчас полностью согласился. Полностью от и до. Испытав ее «гостеприимство» на своей шкуре. Но единственное, что не укладывалось у меня в голове, так это последняя строка: «Эта пустыня полна чарующей магии». Она выбивалась из всего смысла и была одна в противовес стольким противоположным словам. Где увязка? Почему он сказал так?..
Смотрю на силуэт идущего впереди Канды сквозь небольшую метель из песка и еще сильней прикрываю шарфом лицо. Все тело покрывал противный липкий пот, которым пропиталась одежда. А мелкие песчинки, которые попадали даже в сапоги, причиняли неудобства. Какая здесь, к чертям, чарующая магия?! Вокруг песок, песок, небо, песок, ветер и снова песок. Это сводит с ума. Устал и хочу есть, пить, спать, хочу прохлады и отдыха. Надо же, я так перегрелся, так выдохся и устал, что уже ною сам себе, как тряпка и размазня. Но факт есть факт, и от этого никуда не деться.
Остановившись, я разворачиваюсь и поднимаю голову к солнцу, прикрывая глаза от его слепящих лучей. Чуть ниже зенита. Значит, уже идет на убыль, хотя по интенсивности жары этого не скажешь. Она спадала лишь за час или два до полного захода солнца, а потом резко холодало. Снова подул ветер, горячий, как и все вокруг. Я не удержался и чихнул от забившихся в нос песчинок. Юу даже не обернулся, он шел впереди и его очертания становились такими расплывчатыми, словно он за некой тонкой стеной воды, что колышется от ветра и искажает изображение. Надо догонять, иначе совсем потеряю из виду, а ждать он меня явно не станет. Тряхнув головой, напрягаю ноги и срываюсь с места, сокращая расстояние до Канды неуклюжим бегом по сыпучему и затягивающему в себя песку.
- Юу! – Нет ответа. Лишь виднеющиеся из-под капюшона пряди волос развеваются от уверенного шага вперед. - Я хочу пить, - цепляюсь рукой за его рукав.
- Отвали. Ты выхлебал еще вчера свою порцию на сегодня, - небрежно смахивает он мою руку.
- Вообще-то, я чуть не умер, мне можно было, - напоминаю ему, как бы между прочим.
- Твои проблемы, - и он ускоряет шаг. Такое ощущение, будто то, что у него под ногами песок, ему вовсе не мешает ходить так же быстро как и по обычной дороге.
- А почему ты решаешь, когда и сколько можно мне пить? – поднялось во мне раздражение на его главенствующее поведение.
- Ты достал с вопросами, злотрескучее существо! Сам виноват, что выдул свою воду! А это моя фляга! Скажи спасибо, что я вообще делюсь с тобой! – он обернулся ко мне, и в тени капюшона блеснул полный раздражения взгляд совсем черных глаз.
Странно, но я не то что бы разозлился, не обиделся на него, а просто спокойно смотрел. Вопреки его злости, во мне заворошилось какое-то ласковое сочувствие. Но сделав над собой усилие и не предприняв лишних движений, промолчал, избегая ненужных слов. Просто промолчал и зашагал следом за ним.
Не понимаю. Здесь, в этой проклятой пустыне все во мне перемешалось. Все эмоции, чувства, ощущения, восприятие. Даже Юу я начинаю видеть с другой стороны. Точно не знаю с какой, но не с той плохой, как раньше. Словно под палящим солнцем и ночными песчаными вихрями его маска медленно тает, рассыпается и сквозь нее пробивается то самое, настоящее. То, что запретно для других. Другой Юу. Настоящий Юу?
Не замечаю, как нога сильно увязает в песке и, пошатнувшись, падаю на колени. Все же я очень слаб. Ткань шарфа щекочет вспотевшую шею, из-за чего кожа еле заметно саднит. И вдруг шарф резко срывает и уносит в сторону, вверх. Оборачиваюсь и уже замечаю лишь тонкую оранжевую полоску в небе далеко от себя. По бесполезно протянутой руке бьет песок, все сильней и сильней. Когда ветер успел так усилиться? Я хотел было обернуться, но слышу надрывной крик Канды:
- Песчаная буря!
Медленно поворачиваю голову и вижу, как в нашу сторону с невиданной скоростью надвигается беснующаяся и не знающая границ сплошная рыжая стена песка. Секунда на то, чтобы открыть рот и молча поразиться грандиозности и силе этого пустынного демона. И несколько секунд чтобы отреагировать на то, что Юу оказывается рядом, и уже тащит меня за шиворот, стараясь бежать как можно быстрей.
- Ты что копаешься?! Шевели ногами! – раздается его недовольный голос, но он почти теряется в песчаном шуме бури, настигающей нас.
Бежим почти наравне, но мои мышцы все еще ноют. Сжимаю зубы и прибавляю темп. Краем глаза замечаю, как Канда бросает на меня беглый взгляд и тоже ускоряется. Так он может быстрей? Жалеет меня?
Преодолевая небольшой песчаный холм, мы спускаемся к низменности и одновременно сворачиваем к замеченному нами небольшому каменистому хребту, не больше человеческого роста. Как только оказываемся за хребтом, почти падаем лицом в песок, прижимаясь к его горячим уступам. Нас с головой, как огромной пастью накрывает невыносимо бешеная смесь дикого ветра и горячего вездесущего песка. Не сговариваясь, жмемся друг к другу, и Юу накидывает на обоих свой плащ. Тяжелое прерывистое дыхание и, мне кажется, больше не могу двигаться. Вновь накатывает и боль, и усталость. В груди опять что-то неприятно сдавило, совсем как в прошлый раз, и мне вновь мало воздуха. Хватаюсь за горло, пытаясь вдохнуть, нервно ощупывая свою шею.
- Юу!.. – хрипло, однако, все же удается мне выдохнуть его имя.
Он поднимает свой взгляд на меня, и я успеваю прочесть в нем одно: «Нет! Только не сейчас!» Безумие и растерянность, разбавленные каплями страха в мерцающей темно-синей радужке глаз. Чувствую, как меня начинает бить судорога, падаю лбом в песок и все еще пытаясь вдохнуть.
Схватив за шиворот одной рукой, - второй он держал над нами плащ, - Канда резко вздергивает мою голову, поддерживая за шею, и впивается мне в рот губами. Резкий поток воздуха врывается в легкие, и я его тут же выдыхаю через нос. Канда вдыхает в меня воздух снова и повторяет так несколько раз, пока я инстинктивно пытаюсь нормально его выдохнуть.
Через несколько минут я чувствую облегчение после отступившего приступа. А Юу все старается и не прекращает делать мне искусственное дыхание. Внутри моей головы не успевает даже щелкнуть никакой идеи и не успевает пролететь ни одной мысли, просто инстинкт толкает, и я уже не Лави, который задыхается от очередного приступа асфиксии, а Лави, что в наглую целует Юу Канду. Сквозь приоткрытые веки я замечаю полный бешенства и злобы взгляд.
И в следующее мгновение меня отрезвляет удар в скулу со всей силы. Такой, что костяшки его пальцев четко впечатываются под нужным углом, доставляя тем самым невыносимую боль. Да, Канда умеет бить как никто. Особенно, если задели его честь, коснулись, полезли не в свое дело, да и много чего еще, связанного с его личностью. Честно говоря, не знаю, на что я рассчитывал или на что рассчитывал мой инстинкт, ибо результат был известен заранее – разбитое лицо в лучшем случае, Мугеном насквозь – в худшем.
Зажав пылающую и ноющую от боли щеку, я медленно поднял голову и почти слезно попытался улыбнуться. Юу ощерился и быстро обхватил ладонью рукоять катаны. Пришлось отвернуться в знак того, что я сдаюсь и больше ничего не предприму, почти по-собачьи поджимая хвост и убегая в кусты. А ведь всегда, всегда так хотелось сделать наоборот, продолжая смотреть с вызовом и сломать его напор, едкий взгляд проницательных антрацитовых глаз. Однако я почему-то не мог.
Ветер злобно трепал его плащ над нашими головами, усердно пытаясь вырвать из крепкой хватки, но не с тем связался. Юу не сдается. Так мы ждали окончания бури. Вместе, но порознь, молча и не глядя друг на друга. Мне оставалось довольствоваться остаточным ощущением от поцелуя.
Высоко над бесконечными горячими песками уже вечереющее небо светилось глубокой тихой лазурью. После бури прошло около двух часов, и наш путь удлинился еще на десяток километров. Канда так и не сказал ни слова и даже не удостоил взглядом или привычным хмыканьем. Я тоже молчал. Молчал потому, что думал. Я, черт побери, Историк, но думаю о том, что я чувствую к этому всех презирающих экзорцисту – Юу Канде! Не получается, все еще не получается абстрагироваться от посторонних вещей и принять в себя всю сущность Историка.
Я думаю о нем. И это уже не шутки. Смотря вслед, подмечаю, что его правое плечо чуть более опущено, чем левое и правая же нога запаздывает в шаге, прихрамывая. Он устал? Или ранен? Нет, это же Юу, у него есть регенерация. Мое беспокойство – бесполезная вещь. Однако я продолжаю следить за его походкой, щекой чувствуя, как припекают лучи заходящего солнца.
Сплошной песок под нашими ногами уже сменился каменистой местностью, и пыль, вздымаемая при ходьбе, тут же оседает и накрывает мелкие камушки. В пейзаже тоже произошли изменения: появились небольшие частые горные хребты, кое-где виднелись хаотично разбросанные валуны, испещренные трещинами и мелкими дырами.
- Мы на северной границе, - голос резкий, холодный, вырывающий из марева раздумий. Юу бросает свою сумку возле небольшого углубления внутрь, отдаленно напоминающего пещеру в довольно высокой горе, которой я почему-то не заметил. Задумался…
- Мы разве не собирались идти и ночью? - спрашиваю я, пиная попавшийся под сапог камушек.
- Нет, пустыня позади, - отвечает он уверенно. Откуда ему знать? У нас нет карты. Хотя… Я осмотрелся. Ах, да… Песка нет. Местность изменилось. Это я заметил, а вот не подумал о том, что это может означать конец нашим мучениям. Скинул свой рюкзак и вздохнул.
- Да, и впрямь, - по привычке закинул руки за голову и прищурился на отблеск солнца. - А ты… не устал, а, Юу?
Муген со свистом выскользнул из ножен и Канда показушно провел пальцем по его острию.
- Намек понят. Молчу, - отворачиваюсь и, улегшись на теплую землю, приваливаюсь к камню. Я откинул все мысли и погрузился в полную безмятежность, которая, наконец, снизошла до меня и теперь убаюкивала, осторожно погружая в воспоминания детства.
И мне снился сон, как я обрывал лепестки красных цветов и бросал их в воду.

Меня разбудило ощущение тошноты. Сначала даже показалось, будто я вот-вот начну вновь задыхаться от еще одного приступа. Но открыв глаза и приняв сидячее положение, с радостью отмечаю, что ошибся. Теплый Камень, возле которого я спал все это время согревал меня и мой сон. Все это время в пустыне мне по ночам виделись странные сны, в каждом из которых неизменно присутствовали красные цветы. Я даже ощущал их запах… Такой неповторимый. Но наяву я не мог вспомнить какой он был.
Зеваю и оборачиваюсь к Юу. Минуты две я тупо созерцал одинокое пространство вокруг себя: сложенные вещи моего напарника меж двух камней, его смятый запыленный на земле плащ и чернеющую катану, сливающуюся с предутренней полумглой.
Когда пришло осознание ситуации, я подорвался и нервно стал оглядываться по сторонам. Юу нигде не было. Ветер гулко завывал в разломах и трещинах, растрепывая волосы и отдаваясь звоном в металлических серьгах. Я рванулся в сторону наугад.
- Юу! Юу! – звал я, и мой голос уносился куда-то вдаль, разрываемый в клочья потоками воздуха. На горизонте, над острыми пиками синего хребта, засветилась уже довольно широкая бледно-лимонная полоса рассвета.
Никто не отвечал, и волнение внутри меня возрастало. Я повернулся по часовой стрелке четко на восток и, изменивший направление ветер, вдруг ударил мне в нос безумно сладким, приторным, одурманивающим ароматом. Покачиваясь, я пытаюсь смахнуть дурман, но этот запах слишком стойкий и едкий…
Такой же, как и во сне.
Да, я вспомнил его…
Делаю неуверенно шаг. Два. Три. И вот я уже бегу под гору невысокого холма-гребня. Спотыкаюсь об осыпающиеся камни. Упираюсь ладонями в песок и снова взбираюсь вверх. Достигнув вершины, я понимаю, что лучше перестать дышать, ибо сладкий аромат, кажется, стал осязаем и теперь обтекал каждую часть моего тела, проникая сквозь кожу.
Протерев глаза, после метущей пыли, первое, что бросается в поле зрения это Канда. Он стоит ко мне спиной, руки расслабленно опущены, волосы, не стянутые в хвост, свободно развеваются на ветру. Вся его поза говорит о растерянности, удивлении, беспомощности.… И только сейчас я увидел то, что заставило его уйти и остановиться здесь подобно изваянию.
Точно алый пруд, переполненный кровью, песок был испещрен ковром рубиновых цветов. Цветов настолько красных, что казалось, будто они светятся изнутри, и этот безумный медовый сладкий запах исходил именно от них. Цветы из моих снов.
Я сплю?
Снова подул ветер, алое море пришло в движение от легкого порыва и зазвенело, пронзительно и маняще отдаваясь в ушах. Ах, вот почему Юу… А дальше было так, точно рубильник во мне со словом «разум» выключили в один момент. Остались чувства, эмоции, ощущения – все кроме разума.
Подойдя к Юу, я хватаю его за край рубашки, поворачиваю к себе и заглядываю в лицо. Красный томный блеск в темной бездне усталых красивых глаз. И он смотрит на меня так непривычно, так мягко, ласково, словно отдает себя в мои руки… Наверное, все же мы… одурманены… И я подаюсь вперед – он тоже пахнет сладко как и все вокруг, он так же громко дышит, как эти цветы…
Цветущая Атакама.
Ни я, ни он, думаю теперь, не помним того, как оказались на песке, как я оказался поверх него и позволил себе то, что позволил. Сбивчивое дыхание. Срываемые с силой пуговицы от белой рубашки. Спутавшиеся в песке шелковые пряди волос. Раскинутые в стороны тонкие сильные руки. Еле заметная испарина на бледной коже, делающая ее чуть мерцающей, такой манящей. Прилипшие песчинки к его приоткрытым губам и такие же песчинки скрежещущие у меня на зубах.
Безумие.
Это безумие, порожденное сладким запахом и тайным желанием.
Скидываю с себя одежду, и она проходит сквозь меня словно я призрак. Он ни говорил не слова, и я подумал, что он разучился – только вздохи. То со свистом, то хриплые. Губами я прекрасно чувствовал вибрацию в его груди от бешеного стука сердца и то, как быстро кровь вскипала в его венах.
Юу обжигал…
Всем. Особенно постоянным неотрывным от меня взглядом с этим алым блеском. Жарко. Бесконтрольное, но терпкое ощущение назойливой эйфории. Не кровь, кипяток с несколькими незначительными процентами кислорода, волнами накатывает в голову и обратно расходится по венам.
Я заполучу его. Я уже ощущал подобное. Словно задыхаешься от приступа асфиксии вновь. Но воздух лишь чаще врывается мне в легкие судорожно и порывисто и так часто-часто. Внутри нечто наливается силой, и я ясно знаю, что сейчас оно распустится подобно этому морю из рубиновых цветов.
Юу вдруг сжимает мои плечи. Пальцы то и дело соскальзывают, но он продолжает крепко цепляться за меня, при этом все чувственней выдыхая через рот, постанывая и напрягаясь всем своим телом. Под моими коленями противно перекатывается и впивается в кожу мягкий песок. Но это было ничто, по сравнению с насыщенным ураганом внутри меня.
Кажется, еще немного и я закричу.
И, в тот момент, когда терпкий медовый аромат полностью забивает мои легкие, когда перед глазами я вижу ослепительные белые вспышки и лицо Юу, расписанное негой и наслаждением, на нас в один момент обрушивается мелкая прохладная россыпь дождя.
И я разлепляю губы в немом хриплом крике.
Шум капель об нежные листья цветов переходит в продолжительный гул, а те, что падают в песок, безмолвно теряются в его бездне. Через несколько минут все стихает, и мы оба понимаем, что все кончилось. Сладкий запах растворился в дожде и вместе с ним просочился в песок. Мы смотрим друг на друга. Он все так же лежит подо мной и изучающе смотрит. Как будто даже любуется. А я… виновато, однако уверенно, не отвожу взгляда и не убираю налипшие на лицо пряди волос.
- Это… Чистая Сила? – не знаю, почему я спрашиваю это. Наверное, мы слишком долго молчали. Или сразу поняли это. С самого начала.
- Да, - он снова в себе. Выбирается из-под меня и, не смущаясь, одевается.
Я беру с него пример и так же спокойно натягиваю одежду. Кажется, словно ничего и не было...
Юу, завязав хвост, шагает в центр цветущего холма, останавливается и срывает самый крупный цветок. Весь этот алый ковер в одно мгновение приобретает серый окрас, и цветки сворачиваются и морщатся, осыпаясь пылью, словно их сожгло пустынное солнце. В руке Канды большие красные лепестки цветка блеснули алым атласом и так же осыпались, оставив на ладони мерцать зеленым светом небольшую Чистую Силу.
- Думаю, мы искали не в том месте, - он пристально разглядывает ее, словно пытается что-то понять.
- Но нашли же. Юу… Я думаю это главное. Идем, я проголодался, - улыбаюсь, глядя на него, и похоже я тоже вижу в его глазах улыбку. Они стали светлее.
- «…Вот они. Розы пустыни, розы Атакамы. Они всегда здесь, скрытые под соленой землей. Их видели все – атакаменьос, инки, испанские конкистадоры, солдаты Тихоокеанской войны и рабочие селитряных рудников. Всегда они здесь. А цветут только раз в году. К полудню солнце сожжет их… - сказал он, и я вспомнил, что это слова из книги. - Жаль, теперь это будет лишь миф.
- Так ты знал? - удивляюсь.
- Догадывался.
И так мы ушли. Я, наконец, понял чарующую магию этой пустыни.
Мои чувства к нему не изменились. И дальше ничего между нами не было. Почти… Разве что иногда я все ловил его легкую мимолетную улыбку, совсем незаметную, но поэтому такую неповторимую. А то, что мы помнили, тот момент нашей истины, навсегда остался в горячем песке вместе с мифом о розах Атакамы.