Затянись мною в последний раз,
Ткни меня мордой в стекло,
Дави меня, туши мою страсть.
Буду дымить назло.
Боль на фильтре грязным бурым пятном —
Все, что мне от тебя останется.
Урна — мой будущий дом,
И вряд ли мне там понравится.

Мы шагаем по булыжной мостовой, которая ведёт к нашему дому. Молчим. Потому что не хочется говорить. Задание Шинигами-самы провалено, и не хочется этого обсуждать. Не важно, кто виноват, ведь это наш общий косяк. Глупо бы было не разделить его на двоих. Мы же команда. В документации Академии не напишут, что виновен тот-то или такая-то, напишут, что команда номер чёрт-его-знает-какой с заданием не справился. Нам всё равно ничего не будет, но, тем не менее, досадно. Иди пока домой, плоскодонка, я скоро приду. Мне нужно сходить в магазин. Смотрю на твою удаляющуюся спину. Прямая, но такая нагруженная. Когда я приду, ты будешь трупом лежать в гостиной, на диване, у левого края. Не понимаю, чем тебе там так нравится. Тумбочка с пультом стоит у правового края, туда же выходит балкон. А твоя часть дивана у коридора и у наших комнат— куда не глянь: одни двери. Не понимаю тебя. Надеюсь, сегодня ты будешь спать крепко. Сегодня очень хочется курить. Две синие пачки «Касуми» с фильтром ,пожалуйста. Шаги, улица тиха. Вечер ведь, а жители города не привыкли рисковать понапрасну. Мне нечего бояться, любому вору я перережу глотку. В руке звенят ключи. Два поворота вправо, с характерным щелчком и звоном колокольчика, который ты зачем-то повесила. Чувствую спиной твой взгляд. Вижу по твоим глазам, что ты устала. Сидишь калачиком. У тебя на коленях уже появился след от подбородка. Значит, сидишь так долго. Где я был? Неважно. Иди спать, всё в порядке. Завтра нужно будет исправить сегодняшние промахи, нужно отоспаться. Когда за тобой закрывается дверь, беру из кармана куртки зажигалку и пачку синих с фильтром. Потом надо принять душ, кинуть одежду в стиральную машинку и лечь спать. Ненавижу вставать рано, но ведь Албарн в школу просто так не опоздает. Хорошо хоть Блек Стар приходит рано: Цубаки умудряется каким-то волшебным способом просыпаться этого соню каждый день в семь утра и за час собраться и прийти в Академию. Может лозунгом «Кто рано встаёт, тому Бог подаёт»? Или вкусным завтраком? Или, во что я больше всего поверю, утренней тренировкой. Кид обязательно является в восемь утра— потому что это симметрично. Он приходит в сопровождении злой не выспавшейся Лиз и всегда улыбающейся Патти. Но это завтра, а пока я здесь, на балконе, ночью, с пачкой сигарет, зажигалкой и геранью-кладбищем для бычков.

Серым пеплом осыпятся вниз,
Те мечты, что не сбудутся никогда.
Меня вряд ли раскурят на бис.
Шанс, если и есть, то один из ста.
Тебе травиться никотином моим,
Тебе кашлять моими смолами.
Выдыхай скорей мой последний дым,
И закрывай окно, а то холодно.

Как громом поражённый поворачиваюсь на твой голос из-за спины. Что я делаю? А что, не видно? Курю. Давно. Зачем тебе это знать? Просто уйди. Не хочу, чтобы ты на меня смотрела. Не кричи, ночь же на дворе. Видимо ты не собираешься уходить. Видимо ты перевариваешь эту «новость». Наконец-то, после нескольких минут молчания, ты хоть что-то мне говоришь. Как начал курить? Увидел, как курит брат. Брат всегда был для меня примером для подражания. Был. А потом, когда его не стало, до меня постепенно дошло, что нельзя жить, повторяя за кем-то. Надо искать свой путь. Именно поэтому я бросил скрипку, и сел за рояль. Но одна привычка осталась. «Касуми» синие, с фильтром. Брат курил чёрные. Как мило. Ты говоришь, что поможешь мне бросить, с таким энтузиазмом, будто от этого зависит твоя годовая оценка. Смешная. Ладно, посмотрим. Давай спать? Сегодня было слишком много, пора бы уже сдать его в утиль. Спокойной ночи, Мака.

Выдыхай скорей мою душу наружу, мне тесно,
В твоих легких так мало места.
Выдыхай скорей мою душу наружу, мне тесно,
В твоих легких так мало места.
Но если честно, во всем виноват я сам.

Я не думал, что ты возьмёшь мои сигареты, но ты их отобрала. Я не знаю, что ты собираешься с ними делать. Впрочем, неважно. Утро оказалось намного приятнее в компании твоих бутербродов с колбасой и сока. Ты немного охрипла. Наверное простудилась вчера на балконе. Пей чай. Твой папа будет недоволен, что его любимая доченька гриппует. Да уж, по метанию бутербродов ты бы заняла первое место. Теперь голова будет пахнуть колбасой, а не сигаретами. Пойдём, надо отчитаться перед Шинигами-самой. Как же ты не хочешь идти. Говорить при отце, что не справилась. Смотреть на Спирита тебе и так не в радость, а тем более отчитываться перед ним— невыносимо для твоей гордости. Ладно, давай я. Скажу всё сам. А ты постоишь рядом. Давай, виноват буду только я?

Наша лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой,
Годной лишь на то, чтобы достать с антресоли банку.
Но я готов был и по ней карабкаться к облакам,
Назло запретам и закрытым изнутри замкам.
Порой казалось, цель близка, скоро доползу.
Я с собой тебя звал, но ты оставалась внизу.
Поднимала глаза, просила вернуться назад,
А я не слезал, все твердил тебе про небеса.

Шинигами-сама ничего не сказал, просто кивнул и сказал что-то ободряющее, в своем стиле. Что-то вроде «вы ребятки мозговитые, всё будет нормуль». Отец Маки ничего не сказал, только пытался погладит дочь по голове. Она не позволила ему прикоснуться к себе и уклонилась от его руки, чем его сильно расстроила. Как всегда. Если речь заходит о детях в целом и детях в частности Коса Шинигами-самы раскисает и становится сентиментальным. Конечно, ведь Мака напоминает ему о том настоящем чувстве, которое уже давно ушло в прошлое. Он ведь хотел становиться самым сильным только для Макиной матери. Знакомо. Понятно. Честно говоря, мне кажется, что её уже нет в живых. Иначе бы она не оставила дочь на бывшего мужа. По рассказам Маки мама у неё— ураган. Но Мака говорила, что мама её очень любит. Раз любит, то почему оставила на безответственного Спирита, который противен Маке до дрожи? Почему тогда пустилась в странствия? Нет, не верю я в эту сказку. Но зачем Маке знать моё мнение? Пусть думает, что её мама путешествует. Сейчас Албарн стоит перед Шинигами-самой и краснеет со стыда. Ей невыносима мысль, что она провалилась. Поэтому, когда разговор был закончен, она с невероятной быстротой зашагала к выходу. Ничего. Я обещаю тебе, что стану Косой Смерти. Мы соберём заново эти 100 душ. Ты будешь лучше своей матери, потому что ты соберёшь души быстрее неё. Может тогда с тобой поговорит Спирит, и расскажет, откуда берутся открытки без подписей. Ты смотришь на меня своими огромными зелёными бутылочно-мутными глазами. В них отражаются твои переживания, которые тебе ни к лицу. Не беспокойся, я постараюсь, чтобы всё было так, как тебе хочется. Любой ценой. Не смотря на чёрную кровь, безумие и прочую ерунду.

Думал, что сам могу решать за двоих людей.
Думал, что нам станет лучше от моих идей.
И цепляясь за надежду, как за одежду репей,
Становился дальше от тебя еще на ступень.
Но лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой,
Годной лишь на то, чтоб достать с антресоли банку.
Возьму подмышку, отнесу в кладовку — пусть пылится.
Прости за все и, ради Бога, перестань мне сниться.

В последнее время всё труднее тебе улыбаться. Ты ходишь сама не своя, будто обижена на весь мир. Тебе всё стало как-то боком, у тебя пропал ко всему интерес. И это тогда, когда мы собрали почти все души. Ты же так этого хотела! Ты мечтала доказать всем, чего ты стоишь. Ты собиралась стать лучшей повелительницей. Так что с тобой случилось? Почему ты стала такой? Мне невыносимо на тебя смотреть. Я не привык жить без твоей улыбки. Вот и сейчас ты сидишь на своей любимой стороне дивана и совсем не видишь, что я на тебя смотрю. Такое чувство, что в тебе перегорела лампочка. Рассказывай, что с тобой стряслось. Ты только грустно на меня смотришь. У тебя блестят глаза. От слёз. Ты впервые так расклеилась. Всё же хорошо? У нас есть почти сто душ, у тебя всё в порядке с учёбой, ты получила неделю назад очередную открытку. Так почему ты такая? Ответа не слышно, ты тяжело дышишь, плача, и скрывая от меня лицо руками. Ты не хочешь, чтобы я на тебя смотрел. Но это будет нечестно. Считай, что теперь мы квиты. Ты шепчешь словно в горячке, что пусть всё останется так, как сейчас. Ты говоришь, что не хочешь сейчас ничего менять. Ты умоляешь меня повременить со становлением Косой Смерти. Ты едва касаешься меня пальцами. Чтож, это твоё желание. Видимо и правда, ещё рано. И вообще, как я могу становится Косой Шинигами, когда у меня есть повод бросать курить? Такой родной, беззащитный зеленоглазый повод с хвостиками.